Свящ. Иоанн МакКюен

Некоторые мысли о фильме "Страсти Христовы

"Есть-ли человек, который не слышал что-либо о новом фильме Мэл Гибсона "Страсти Христовы" ("The Passion of the Christ"), выпущенный в т.н. "пепельную среду", в день установленный западной Церковью как первый день Великого Поста? Что должны мы, как православные христиане, говорить или делать в ответ на этот фильм (если вообще нужно что-то сказать)?

Многое есть в фильме сильного и положительного. В начале фильма, мы видим актера играющего роль Господа нашего Иисуса Христа молящегося в Гефсиманском саду. Он дрожит от страха, и, в какой-то момент, говорит одному из учеников находящихся вмемте с ним, что он "не хочет, чтобы другие видели бы его таким". Далее, в ходе раскрытия фильма, мы видим уже изображенным Того, о Котором говорится в тайных молитвах предложения: "в ночь, в нюже предадеся, или Сам Себе предаде за живот мира. . ."
С другой стороны, значительная часть фильма содержит вне-библейский материал, и сопровождается часто излишней жестокостью. Временами, я чувствовал как-будто меня манипулируют, употребляя сцены специально устроенные, чтобы вырвать эмоциональную реакцию у зрителя. Были также и элементы, которые были бы смехотворными, если бы не были бы оскорбительными для интеллекта, и, которые, по моему взгляду, отнимали от фильма.

В своей внутренней сущности, "Страсти Христовы" являются описанием страдания Господа нашего с точки зрения римо-католической. Любой знакомый со "станциями страстей Христовых"-- популярный великопостный молитвенный обряд совершаемый в некоторых западных церквях,--узнает их, когда каждая из них "инсценируется" в фильме. Этот материал, вметсе с материалом извлеченным из видений двух средневековых римо-католических монахинь, реализуется визуально в фильме в очень драматичном и провокационном виде. Однако, православно ли это?

Исследуя православное понятие о Страстях Господних, я нашел описание, которое может служить мощным ответом. Оно находится в книге "Ознакомление с Православной Церковью" ("Introducing the Orthodox Church"), написанной Антонием Кониарис. Рассматривая икону Распятия, он пишет: "Картины Распятия в западном искусстве представляют трагическую драму человека, проходящего через предельную агонию страдания. Они изображают открытый рот Распятого в его конечной смертельной спазме. Они окружают голову излишне большим венцом, чьи острые терния пронзают лоб, капая почти комки крови. Посредством картины ужаса человеческогог трупа, они пытаются вызвать "сочувствие" у зрителя."

Продолжает он: "Насколько отличается икона Распятия! Как пишет Фотий Кондоглу (известный современный греческий иконописец, прим. редактора), "здесь нет ничего из тленного мира. Формы и краски не выражают холодящее смертное дыхание, а сладкую надежду бессмертия. Христос изображается стоящим на Кресте—не висящим на нем. Его тело из плоти, но из плоти другой природы, из плоти, чья природа изменилась через благодатное действие Святого Духа. Выражение на Его лике полно небесного спокойствия. Постигшее Его исполнено нежностью и прощением, неподдающиеся агоническим сжиманием лица. Это—страдающий Искупитель, Который уничтожил смертные мучения, Который даровал человечеству тишину и спокойствие грядущей жизни. Распятое тело не просто чье-то тело, но воистину тело Самого Богочеловека. . . Оно излучает надежду Воскресения. Господь не висит на Кресте как какая-то несчастная тряпка, но, наоборот, это Он, Сам поддерживает Крест. Его руки не сжимаются, будучи пригвожденными к древу—наоборот, он их распростирает в характере молитвенного призыва. . . Я повторяю, формы и краски литургической иконы не изображают грубый ужас смерти, но исполнены благородством и нежностью вечной жизни. Она просвещается светом надежды во Христа. Она исполнена благодати Утешителя"" (стр. 179).

Мы не игнорируем (и не можем игнорировать) реальность Страстей Христовых. Избиенный, иссеченный, поруганный, исплеванный, оскорбленный—кто из нас мог бы перенести такое обращение? А потом быть распятым, испытывая боль от гвоздей и невероятно жестокую и медленную смерть? Все это претерпел нас ради Господь наш Иисус Христос, и нам надлежит помнить, что именно из-за наших грехов необходимо было умереть Сыну Божию: "Христос умер за наши грехи".

Однако, есть разница в фокусе, переходящая между западом и православием, которая лежит в основу разницы в изображении, переходящей от иконы к фильму. В частности, можно сказать, что по отношению к Страстям нашего Господа, фокус в западной Церкви направлен на излиянии крови Христовой как искупление за грехи. На западе, искупление является компенсацией за грехи, как условие нашего спасения. Человеческий грех был настолько беспредельным нарушением, что никакой человек не мог бы заплатить цену или исправить содеянное зло, кроме Самого Бога, который стал человеком именно, чтобы это совершить, и так дать сатисфакцию справедливости, требуемой праведным Богом. Фокус направлен на грех и на оправдание перед Богом.

Главный фокус православной веры направлен на жизнь и смерть, больше чем на грех и оправдание. Искупление не является предпосылкой к спасению—оно и есть спасение. Господь наш, чрез Свое Воплощение, Страсти, Распятие и Воскресение изменяет самое бытие человечества. Его победа—победа над грехом и над смертью, и эта победа объективно изменяет космос и освобождает человечество, тем, что Бог, действием Своей любви, примиряет мир с Собою. Его страдания были реальными, но, что важнее по существу, Своей смертью Он упразднил смерть.
Богу нашему слава!